Четверг . 28 Март . 2024

49-й горный корпус имел в своем составе элитные 4 дивизии:
— 1-я горнострелковая альпийская дивизия «Эдельвейс» насчитывала 23 тысячи отборных, подготовленных и отлично вооруженных егерей (дважды проходила через Майкоп и воевала на Туапсинском направлении). На своем вооружении дивизия имела 462 пулемета, более 250 минометов и горных пушек. Приобрела боевой опыт в горах Франции, Бельгии и Югославии. Ее подразделения были укомплектованы высококлассными альпинистами. Многие из них до войны детально изучили Кавказ, путешествуя по нему как туристы;
— 4-я альпийская дивизия «Тирольцы» имела 11 870 человек (была в Майкопе, воевала на Туапсинском направлении);
— 97-я егерская дивизия 10 900 человек (была в Майкопе и воевала на Лагонаках);
— 101-я егерская дивизия 10 900 человек;
— отдельные высокогорные батальоны по 1200 —1250 человек.
Всего со штабными частями и службами 49-й корпус насчитывал более 70 тыс. человек.
Штаб 49-го горного корпуса располагался в Майкопе на улице Краснооктябрьской. В 1942-м году и в начале 1943 года город был центром руководства боевыми действиями на Кавказе. Прекрасно вооруженные альпийские отряды немцев захватили перевалы Клухор, Санчаро, Марухский, Наур, Чипер-Азау, Хотю-тау, «Приют одиннадцати». Выбить оттуда немцев было поручено 394-й стрелковой дивизии, 810-му, 808-му, 815-му полкам, частям 115-й и 107-й стрелковых бригад, подразделений Сухумского и Тбилисского военных училищ. Неимоверно трудной и героической была битва советских солдат в высокогорье, в условиях зимы и снежных заносов, с недостатком питания, боеприпасов, в легких шинелях. А самое главное это были простые солдаты, ранее никогда не бывавшие в горах и не имеющие боевого опыта в горных условиях. На высоте почти 3000 метров над уровнем моря сильный мороз, глубокий снег и ураганный ветер. Линия фронта на отвесных скалах, в снежном плену, куда невозможно было забросить продукты питания и боеприпасы ни пешком, ни на вьючных ишаках, ни самолетом.
В воздухе в 1942 году доминировала фашистская авиация. Радиосвязь со штабом дивизии не работала. Высоко в горах нет населенных пунктов, бани, чтобы помыться, и дров, чтобы приготовить солдатам поесть. И в этих неимоверно трудных погодных условиях в постоянном голоде и холоде горным стрелкам надо было держать оборону и не дать фашистам прорваться к Черному морю.
О боевых буднях военных альпинистов в горах Центрального Кавказа оставил свои воспоминания наш земляк, майкопчанин, участник обороны перевала Наур Н.Я. Долголенко.
Николай Яковлевич Долголенко родился 15 декабря 1924 года в Майкопе, участник Великой Отечественной войны с 1942 по 1945 год. Военный альпинист, боец 11-го горнострелкового отряда (отряда военных альпинистов), защищавшего перевал Наур (2865 м), перенес на себе всю тяжесть зимней обороны, голод, холод, снежные обвалы и ожесточенные бои с элитной 1-й горнострелковой альпийской фашистской дивизией «Эдельвейс». Награжден орденом Отечественной войны, медалями за «За оборону Кавказа», «За боевые заслуги», болгарской медалью «За участие в Великой Отечественной войне», за овладение румынским городом-портом Констанца и за освобождение Болгарии.
Осенью в горы пришла зима, а с ней и голод. В высокогорье не могли пробиться отряды с вьючными животными и доставить продукты питания защитникам перевала Наур
Н.Я. Долголенко вспоминал: «Снег все сыпал и сыпал, покрыв вокруг толстым слоем и спрятав под собой заросли черники. Ближайшие пастушьи балаганы, в которых бойцам иногда удавалось находить остатки сыра или брынзы, были обследованы давно. В роте свирепствовал голод, начиналась дизентерия, бойцы начали пухнуть от голода, всякое движение прекратилось. Все опухшие еле двигались, нужно было хоть дрова носить на перевал, но никто не в состоянии был делать это. Я был совсем слаб, еле передвигался, на ногах вспухшая кожа свисала через ботинки. В это время появился самолет и сбросил мешок. В нем оказалась пачка газет, на которой карандашом было написано: «Держитесь, ребята», вскоре появилась тройка самолетов и начала сбрасывать мешки, мы принялись их собирать. Выбрали место под склад и стаскивали мешки к складу.
Весть о помощи с неба мгновенно распространилась по всему отряду. Утром часть 1-й роты была поднята на заставу для встречи самолетов. Они не заставили себя ждать. Несколько самолетов «Р-5», покружив над плато, начали сбрасывать мешки. Глубокий снег гасил удары при падении, но все же часть мешков разрывалась, и их содержимое высыпалось на снег. Изголодавшиеся бойцы мигом расхватывали съестное, пряча по карманам, за пазуху. И никакие приказы командиров, угрозы расстрела и даже выстрелы в воздух не могли заставить бойцов поступить иначе.
Отряд оживал. Начала складываться система жизнеобеспечения базы, заставы и перевала. Ее основу составляли челночные переноски дров и продовольствия. Пробыв около месяца на перевале, взвод Каргина спустился на заставу, передав оборону сводному взводу. У многих спустившихся с перевала пальцы на ногах почернели. Чтобы спасти бойцов, военврач Багиров кривыми ножницами обрезал фаланги, а то и целые пальцы. Для обмороженных оборудовали отдельную землянку.
Передовой лагерь «эдельвейсовцев» располагался у наурских озер на террасе, защищенной с юга и запада высоким каменным валом. По этому валу и размещалась немецкая линия обороны. В ночное время гитлеровцы выдвигали поближе к перевалу несколько секретов. От нашей линии обороны до немецкого лагеря было не более трех километров по прямой. В ясную погоду он представлялся защитникам перевала в деталях, а в бинокль можно было различать лица фашистов.
Появление на перевале свежего, да еще специализированного подразделения, требовало от немцев, занимавших худшие позиции, в первую очередь, усиления собственной обороны. Не знали они только истинного положения в нашем отряде. На других перевалах наши горнострелковые отряды появились немного раньше и с ходу приступили к боевым действиям. Так что «эдельвейсовцы» успели познакомиться с ними и знали, что в альпийских отрядах сражались советские альпинисты — отчаянные, смелые и решительные в бою. Хорошо знающие природу зимних гор, «эдельвейсовцы» понимали, что в эту пору любой выстрел мог привести в движение огромные массы свежевыпавшего снега.
Когда прошла волна снегопадов и снег слежался, немцы попытались прощупать нашу оборону. Наша группа разведчиков, которая несла на перевал дрова и продукты, услышав на перевале стрельбу, поспешила подняться к землянкам под седловиной. Правее землянок наши альпинисты окружили немецких лыжников и завязали перестрелку. Мы развернулись в цепь и начали прижимать немцев к озеру. Над озером был обрыв ледника, и мы считали, что им некуда деться. Сжимая кольцо, мы огня не вели, немцы тоже. Прижали мы немцев к ледопаду и увидели, как они ринулись вправо над ледовым обрывом.
Алексей Демченко и Василий Коробкин были совсем рядом с немцами и пытались схватить одного. Но те на лыжах пронеслись мимо, как метеоры, а затем стали исчезать за гребнем. За гребнем был обрыв. Немцы пытались по нему спуститься. Демченко выпустил несколько очередей по ним сверху вниз. Кто-то из «эдельвейсовцев» был убит из автомата Демченко, кто-то сорвался вниз с обрыва и разбился. Только двоим удалось уйти. Алексея Демченко представили к медали «За отвагу».
На перевале было много снега, а за ночь навалило еще больше. Снег сыпал, как из мешка. На рассвете рота уже была на ногах в полном боевом. От землянки к землянке двигались под снегом, как по тоннелям. Начали спуск с перевала, впереди шла рота, и мы ждали, чтобы дистанция была побольше. Потом пошли мы и снова остановились. По цепи пробежала трагическая весть: «Головная часть колонны попала под снежный обвал и покатилась вниз!». Высота перевала была не менее тысячи метров от подножия до его вершины. Было ясно, что обвалы не прекратятся, я стал готовиться к ним, как нас учили в отряде. И опять по шеренге пронеслось: «Новый обвал увлек собой вниз часть бойцов». Спускаемся еще метров триста, и вдруг слышу какой-то отдаленный шум. Не успел я повернуть голову, как налетела снежная буря и потащила стремительно вниз... Помню, что летел через валуны, бугры и деревья, меня кидало в разные стороны, как щепку. Все произошло в одну секунду, и я потерял сознание. Меня откопали товарищи и дали выпить стакан водки. Я пришел в сознание, и меня отправили в санчасть 810 полка с обморожением пальцев рук, ног и затылка».
Иван Бормотов.



Подписывайтесь на нас в соцсетях:

Комментарии

Для того, чтобы оставить комментарий, необходимо авторизоваться.

Видеоновости