В конце прошлого года поисковики краснодарской краевой поисковой организации «Кубанский плацдарм» по просьбе регионального отделения ОНФ в Адыгее, властей республики и Майкопа провели работы на окраине станицы Ханской, где в годы Великой Отечественной войны разбился советский самолет-разведчик. Поиск длиною в 30 лет История поиска имен двух погибших членов экипажа была длительной — почти 30 лет. Началась она еще в 1988 году, когда по инициативе педагога местной школы, а ныне ветерана труда, большого патриота родной станицы Валентины Ивановны Непомилуевой на месте падения самолета прошли раскопки с участием курсантов Армавирского военного авиаучилища. Тогда  удалось установить марку самолета как «Пе-2». Этот факт и завел впоследствии в тупик поиски имен членов экипажа: по документам военной поры вылет и гибель такого самолета 4 октября 1942 года на окраине Ханской не значились. Об истории этого поиска, различных версиях гибели летчиков не раз писала наша газета. В 2010 году на месте захоронения летчиков появился скромный обелиск. Много лет Валентина Ивановна жила идеей вернуть имена пилотов из забвения. В прошлом году внимание властей и общественности к этой истории привлек ветеран войны из Ханской Валентин Денисович Жуков. К решению проблемы подключились региональное отделение ОНФ по Адыгее и депутат регионального парламента, Герой России Эдуард Цеев. В короткие сроки им удалось привлечь к поиску специалистов из «Кубанского плацдарма», которые практически сразу нашли останки самолета-разведчика «Пе-3бис». По ним и удалось выяснить имена членов экипажа. Одним из погибших летчиков оказался уроженец Ульяновска Михаил Фадеевич Снеговский. А вскоре благодаря усилиям в том числе и журналистов «МН» удалось разыскать родственников Михаила Снеговского. «Здравствуй, Мишенька!» Именно так в большой семье Снеговских звали самого младшего сына Михаила. Накануне Дня Победы в Адыгею приехали племянники Михаила Фадеевича — искусствовед Эрмитажа Виктория Яковлевна Снеговская с дочерью Евгенией Семеновой и внучкой Василисой и в прошлом журналист-международник, корреспондент ТАСС Валерий Яковлевич Снеговский с супругой Изольдой Ивановной. Легкий ветерок колышет степные травы вокруг холма на окраине Ханской, где стоит могильный камень с табличкой. Здесь нашли вечный покой 22-летний сержант Михаил Снеговский и его боевой товарищ, 23-летний уроженец Украины Борис Сабодаш. Снеговские с волнением подходят к памятнику. — Здравствуй, Мишенька! — сквозь слезы говорит Виктория Яковлевна. К подножию памятника ложатся алые розы, родные летчика гладят шершавый камень. — Вот ты и вернулся в семью, — добавляет Валерий Яковлевич. Руководитель ре-гио­нального отделения ОНФ, депутат Госсовета–Хасэ РА Юрий Горохов рассказывает близким Михаила Снеговского об истории поиска имен героев. Как выяснили поисковики, Михаил Снеговский вступил в ряды Красной Армии в 1940 году, когда ему было всего 22 года, служил в 27-й отдельной разведывательной авиационной эскадрилье в звании сержанта. По документам военной поры его мама, Мария Лаврентьевна Снеговская, жила в Ульяновске, на улице Набережной, 37. 4 октября 1942 года советский самолет-разведчик, на борту которого находился Михаил, был сбит во время разведывательного полета на Майкопский аэродром, куда через три недели высадился знаменитый «Огненный десант», «Мессершмиттом-109» из 15-й хорватской эскадрильи 52-й воздушной авиагруппы германского люфтваффе, которым управлял хорватский пилот Цвитан Галич. На месте гибели экипажа были найдены личные вещи пилотов, в том числе фотокарточка с нечетко написанной фамилией Святковский или Свяцковский (лишь потом стало известно, что это Снеговский). Дальнейшие поиски родственников пилота вывели на Викторию и Валерия Снеговских. Как оказалось, они тоже много лет искали своего младшего дядю. — Все, что можно было узнать о нем из документов Мин­обороны, я нашел еще лет десять назад. Там были адрес в Ульяновске и место призыва. Там же было сказано, что сержант М.Ф. Снеговский отправился на разведзадание и не вернулся. По указанному в документах адресу я увидел в Яндекс-картах дом в Ульяновске, в котором он жил до войны. В этом одноэтажном част­ном доме, возможно, и сегодня живет кто-то из родственников, — рассказывает Валерий Снеговский. Личных сведений о летчике Михаиле Снеговском ничтожно мало. Известно, что семья жила в Самаре в селе Малое Микушкино. Михаил был сыном Фадея Яковлевича Снеговского — мельника и пасечника — и его второй жены Марии Лаврентьевны Лавровой. Были у него сводные братья и сестры. Так, у Марии Лаврентьевны были от первого брака (она овдовела) две дочери — Елена и Дора Фатины, а также сын Алексей Снеговский, которого Фадей Яковлевич усыновил. Алексей тоже прошел войну, но всю жизнь прожил в Малом Микушкино и скончался там в 1984 году. — Алексей очень любил своего сводного брата Михаила. Помнится, в его доме всегда висел портрет Мишеньки, — говорит Виктория Яковлевна. К началу Великой Отечественной были живы и дети Фадея от первой супруги Евгении Ивановны, которая умерла еще в 1907 году. Среди них был и Яков Фадеевич Снеговский  (1905–1980), кадровый офицер танковых войск, прошедший войну до победы. Он же стал отцом Валерия и Виктории. — Своего брата Мишеньку, так папа всегда его называл, он не видел с годовалого возраста, так как шестнадцатилетним уехал в Ташкент к старшему брату-кузнецу Василию Снеговскому, — рассказала Виктория Снеговская. — Насколько мы знаем, мама Михаила, Мария Лаврентьевна, умерла после войны у одной из своих дочерей. Что касается Ульяновска, здесь у меня много вопросов. Пока предполагаю, что после смерти моего дедушки в 1935 году в Малом Микушкино Мария Лаврентьевна уехала в Ульяновск, вероятнее всего, на свою родину. Погибли не напрасно Чуть поодаль от памятника воронка от падения борта «Пе-3бис». Снеговские подходят к скорбному месту. Вокруг воронки со временем выросли высокие вербы, которые своими ветвями как бы укрывают это место от посторонних глаз. Эмоции охватывают всех присутствующих. Кажется, что сквозь время и пространство из октябрьского дня далекого 1942 года доносятся до нас гул ревущих моторов, дым пожарища на месте взрыва. Много лет назад на месте гибели летчиков среди остатков самолета был найден кусок приборной доски с горькой надписью: «Погибаем понапрасну. Неудача». — Они думали, что не выполнили  задание, потому погибают зря. Но это не так. Их гибель была не напрасной. Ценой своих молодых жизней они приближали Победу, — говорит внучатая племянница Михаила Снеговского Евгения Семенова. — Такие места памяти очень важны. Особенно для молодежи, ведь это тоже наши корни. И Михаил, и Борис показали пример жертвенного служения России. На нем стоит наша русская идентичность. — Мы с братом счастливы, что дожили до этого момента. Нет слов, чтобы выразить благодарность всем тем жителям Кубани и Адыгеи, которые причастны к установлению истинной судьбы нашего родственника, — переживая, говорит Виктория Яковлевна. — Эта история взволновала практически всех Снеговских. Вот и сейчас мой сын Виктор, который не смог приехать в Адыгею, постоянно интересуется по интернету, как проходит наша поездка. Очень много лет мы семьей ездили на море в Сочи и даже не могли предполагать, что проезжали мимо места гибели Михаила Фадеевича. Низкий всем поклон за то, что вернули солдата из небытия, сняли с него страшный гриф «пропал без вести». — По роду деятельности и из жизни знаю, что таких историй в России еще очень много. Некоторые ищут родных десятилетиями, но, к сожалению, очень часто поиски заканчиваются безрезультатно, — говорит Валерий Яковлевич. — Поэтому для нас установление обстоятельств гибели дяди Миши, его судьбы — это большая удача. А ведь таких мест скорби, где лежат еще тысячи безымянных советских солдат, от Волги до Берлина очень много. Уверен, что поисковое движение в России должно набирать обороты. И Валерий Снеговский прав. По некоторым оценкам, до сих пор неизвестны судьбы около 2,5–4 миллионов советских солдат, павших в годы Великой Отечественной. Если бы все они смогли разом заговорить, то их голоса услышала бы вся планета. В Адыгее­ на два таких солдата Победы стало меньше. И хотя пока родные Бориса Сабодаша не откликнулись, а учитывая обстановку в некогда братской Украине, могут и не отозваться, он тоже теперь в вечном строю. — Он воевал и погиб вместе с нашим Михаилом Фадеевичем, а значит, теперь не чужой и для нас. Как не чужой отныне будет для нашего рода и Адыгея, — говорит Виктория Яковлевна Снеговская. История установления имен павших пилотов Михаила Снеговского и Бориса Сабодаша была бы неполной без некоторых, почти мистических деталей. Поисковики «Кубанского плацдарма» на заснеженной окраине станицы и не рассчитывали с первого раза найти весомые в информационном плане детали «Пе-3бис», но сделать им это удалось. Обломок двигателя с его номером лежал довольно неглубоко. А находка произошла день в день в годовщину ухода из жизни отца Михаила — Фадея Яковлевича Снеговского. — Это небо вернуло нам Михаила, — говорят Снеговские. За многие десятилетия род Снеговских разветвился очень широко. И как заверили Виктория и Валерий Снеговские, они не последние из рода, кто приедет в ставшую для них теперь второй родиной Адыгею поклониться праху Михаила Фадеевича и Бориса Александровича Сабодаша. Александр ДАНИЛЬЧЕНКО.

Подписывайтесь на нас в соцсетях: