Но так было не всегда, и до революции 1917 года майкопский говор имел место быть, о чем поведал общественности крупный историк и педагог, инспектор Майкопского реального училища Михаил Александрович Харламов, который в 1912 году опубликовал в 42-м выпуске «Сборника для описания местностей и  племен Кавказа» свою статью «Некоторые особенности живого говора  города Майкопа Кубанской области».
В этой статье М.А. Харламов при помощи учеников 4–7-х классов Майкопского реального училища опубликовал словарь майкопских диалектизмов (назвав их провинциализмами) и проанализировал особенности говора майкопчан. Сбор и обработка материала заняли у историка почти три года.
По его данным, как и сегодня, майкопчанам был свойствен смешанный говор русско-украинского происхождения. Майкопчане сто с лишним лет назад, как и теперь, «акали», т. е. заменяли звуком «а» неударямое «о»: сухастой (вместо сухостой), Трахим (вместо Трофим), аттеда (оттуда), живнасть (живность), калидор (коридор) и так далее. Окончания «-ий» и «-ый» майкопчане заменяли на «-ай»: палицейскай (полицейский), а во множественном числе вместо бабские и турлучные появлялись бабскаи и турлушнаи. В некоторых словах вместо ударного «у» появлялось «а»: бамага (бумага), чавун (чугун). Начальное «а» частенько терялось: кушерка (акушерка), лыча (алыча), любастра (алебастр), риштант (арестант, ср. украинское — рештант) и т. д. Иногда вместо «е» появлялось «и»: Катилинадар (Екатеринодар), наблюдалась йотация (вместо «а» произносилось «я»), и так далее. Звук «б» майкопчане иногда меняли на «в» (губирнантка вместо гувернантка и т. д.). А вот больше всего горожанам начала прошлого века «нравился» (по-тогдашнему — ндравилси) именно звук «в». Именно он заменял, как и в малороссийских говорах, начальный звук «у» в словах вдарил (ударил), вбить (убить), вчицца (учиться) и т. д. А вот вместо «в» в таких словах, как воробей, появлялось «г» — гарабец (ср. укр. — горобець). А в словах глянь, глянь-кась, где,  «г» вообще выпадало — ля (это слово живо до сих пор в просторечии майкопчан), лянь-кась, иде. Также к влиянию малороссийских говоров можно отнести замену «ж» на «з» — залезнай вместо железный.
Вообще в майкопском говоре, как зафиксировал его М.А. Харламов, влияние малороссийских говоров очень заметно. По сути говор майкопчан того времени был локальным вариантом кубанской балачки — говора смешанного русско-украинского происхождения. Вместе с тем среди особенностей речи майкопчан можно выделить сильное влияние донских и других южновеликорусских говоров и наречий.
Особенности майкопского говора очень хорошо заметны в диалектизмах.  Так, вместо голыш (камень) майкопчане говорили галыш, а галышниками называли городских хулиганов, которые выясняли отношения чаще всего с помощью камней, но для хулиганов и гуляк было и другое слово — дабаширник (дебошир). Их также звали ракло, басавила, скубен с абжорки (босяк).
Велосипед звался самакаткой или лисапетом, камерчиком называли хорошо одетого мужчину, щеголя (от коммерция), полицейских майкопчане называли крючками или турчками (от турчок — свисток) или палицефскай. Бумажный рубль звался хрустом, копейка — лентой, Брихалафкой (Брехаловкой) по М.А. Харламову называлась одна из майкопских улиц, по которой публика гуляла после обеда. Весьма вероятно, что это была нынешняя Краснооктябрьская. Вообще майкопчане были изобретательны в области топонимики. Кто сейчас поймет, что за названиями Куржуп, Ягинка, Абазецкыя, Каларнецкыя, Киндинка, Кужурка, Тугапс скрывались Курджипс, Гиагинская, Абадзехская, Келермесская, Тенгинская и Туапсе?
Сочным был язык майкопчан  и на базарах. Красными бадрижанами они называли   помидоры, а сами баклажаны (как и сейчас) — синими или синенькими, кавуном и гарьбусом называли арбузы, тыквачом — тыкву, жирдилой — сушеные абрикосы (потом название перешло на мелкий («дикий») абрикос). Один из сортов дыни назывался дубофка (дубовка). Обжорные ряды (фастфуд того времени) на майкопском базаре звался «Абжоркой». Казаков горожане дразнили кугутами, куркулями, асилетками, дурнашапаями и бадрижанами (помидорами), горцев — азиятами, армян — карапетами. Лесорубов и дровосеков из мордвы майкопчане дразнили «мардва — на капейку два» или «мардвин на капейку адин». Цыган дразнили словами «Як кырыло дома?». Иногородних крестьян спрашивали: «С какой ханскай?» (Ханская тогда считалась для горожан невообразимой сельской глушью).
 А вот модное ныне уничижительное слово — «пиндосы» вовсе относилось тогда к... грекам.  Связано оно на самом деле с горным регионом Пинд в исторической греческой области Фессалии. Кстати, отсюда же и кубанский диалектизм пиндиться — обижаться, дуть губы в обиде.
 Если горожанин хотел выпить, он шел в Маню-Полю или Марнаполь — «монополию» (торговля спиртным была госмонополией), где его обслуживала манаполка (продавщица), закусить он мог камсой (хамсой) или жареным чирнапузом (рыба в Белой). На остатки от посещения Мани-Поли майкопчанин мог принести домой детворе марахветы — мелкие дешевые леденцы типа монпансье или драже. А если он решил похулиганить, то вполне мог высадить (выбить) щебилем (щебнем) шипку (окно) соседского дома. В дамашнасти (доме с усадьбой) жили тогда большинство майкопчан, которые помимо всего прочего содержали на подворье еще и скатину или худобу (домашнюю живность). Некоторые имели глутки — приусадебные участки, на которых выращивали бадрижаны, синие, цыбулю (лук), окроп (укроп) и другие культуры. Для того чтобы расчистить землю, приходилось бороться с хмызом и чаганрыком (кустарником).
Прошения и записки горожане писали не иначе как на клапотыках (листках бумаги). По лужинам и каможинам (лужам) города, коих в Майкопе было несметное число, разъезжали чиртапхаи — автомобили. Майкопские домохозяйки засыпали каможины у дворов хабур-чибуром — мелким мусором. Это слово, кстати, один из немногих адыгизмов (хъыбыр-чыбыр — беспорядок, с ног на голову), бытующее до сих пор.  В лавках Майкопа продавали гас — керосин, храмзоль — французские булки. На крылечках домов грелись жирные майкопские маталыги (от мотаться из одного угла в другой) — коты, а по улицам бродили сапуны — быки. Детвора на Белой ловила с помощью фаток (хватка — сеть) галавней (головлей) и чирнапузов, а иногда могли пырнуть или мырнуть в холодные воды реки (нырнуть). Про холодную погоду в городе говорили «зашпары зашло» или «Карпушка за нос хватаить».
Городские хулиганы часто могли прискипацца (приставать) к лигавым (благородным) девушкам, мухлювали (обманывали) в карты, после чего  шли набусолицца (напиться). Молодежь Майкопа акусывалась (околачивалась) по Брехаловке, лускала семечки, громко рыгатала (смеялась, укр. — реготати), апставляла или абзывала друг друга обидными словами, после чего бралась за галыши. Вообще с учетом того, что словарь майкопского говора М.А. Харламову помогали составлять ученики-реалисты, в нем много места уделено именно словам, которые бытовали среди нарушителей спокойствия горожан. Так, в драках или уличных играх в бабки употреблялись слова «дать кэцала», «бить навкидьма», «бить стоючки», «бей навколюшки» (на коленях). Привел в своей статье Михаил Александрович и немало текстов хулиганских песен майкопчан, своеобразного майкопского шансона и перепевов на майкопский лад общерусских песен и романсов.
Из работы нашего земляка наглядно можно представить, как изменилась живая речь майкопчан спустя век. Этот процесс продолжается и сегодня. Хулиганов-басавилов сменили гопники или крутые поцы, которые не дерутся, а мочатся, они не прискипываются, а подкатывают к девушкам с модными гаджетами с кучей виджетов. И молодые люди словами «Гоу тусить!» зовут их гулять с собой.
Совсем недавно довелось прочитать в официальном документе такую фразу: «Объявление модератора спикерам форума». Вряд ли бы майкопчане 1912 года поняли, что это означает «Объявление ведущего участникам совещания».

Подписывайтесь на нас в соцсетях: